Будет лучше!

«В чем особенности израильского менталитета?»

Полет проходил нормально. Комфортабельный авиалайнер парил, стройные стюардессы подавали еду и напитки. Все им улыбались, а в конце полета даже поаплодировали. Самолет Transavia очень мягко приземлился, в прекрасном настроении мы ступили на землю, которую принято называть святой.

После долгого пути хотелось потянуться и облегченно вздохнуть. Что мы немедленно и сделали всей семьей. Вздохнули и замерли, соображая, как бы приспособиться дышать кипятком. Нас, конечно, предупреждали, что в Израиле жарко, но никто даже не намекнул, что воздуха может не быть вообще.

— У них тут +45, — обмахиваясь шарфиком, сказал наш сосед по самолету.

— Не у них, а у нас! Как же тут люди живут?

С этим вопросом я живу в Израиле по сегодняшний день и внимательно гляжу по сторонам в поисках ответа. Израильская жизнь, не стесняясь, рвет стереотипы и раздвигает границы. Вот, например, такую неприятность, как диарея, здесь с поразительной эффективностью лечат вкусной и сладкой кока-колой. Потому что жить надо с удовольствием. Меня же в детстве вместо колы пичкали противными огромными черными таблетками по имени «активированный уголь», и я их безропотно принимала, хоть и кривилась. «Потерпи, — говорила мне мама и совала в рот отвратительную угольную взвесь, — а то еще хуже будет».

«Будет лучше!» — говорят в Израиле, и от этой бесшабашной уверенности, действительно, на душе становится легче.

Однажды мы попали в больницу с одним из детей. Оказалось, что у ребенка резко снизился уровень сахара в крови.

— Ему нужно срочно дать что-то сладкое. У вас с собой есть шоколад?

— Нет.

— В сумочке у вас нет ни кусочка шоколада? — удивилась медсестра.

Чему тут удивляться? Нас с детства учили, что детям шоколад вреден и не нужен. Мы помним и придерживаемся.

— Я сейчас поищу, — сказала медсестра и убежала. Вернулась через минуту с банкой шоколадной пасты и стала кормить нашего больного. Понимаете? В больнице медсестра не таблетку ребенку принесла, а вредный даже здоровым детям, — я помню, как мне это объясняли, — но обожаемый ими шоколад.

Или вот еще история. В роддоме медсестра зашла ко мне в 4 утра. Измерила давление, нахмурилась:

— Очень низкое давление у тебя.

Я молчала с тоской и ждала от нее капельницы или укола. Это ведь правильно. Я в больнице, здесь лечат лекарствами.

— Я сейчас тебе крепкого сладкого чая заварю, — пообещала она. — Это помогает.

И тоже убежала. А через несколько минут вернулась с фарфоровой чашкой в розочки.

— Я тебе свой заварила, а не больничный, он лучше.

Как-то я зашла в банк. На входе охранник проводил рядовой, привычный здесь обыск. В Израиле терроризм, вы знаете. Я на автомате открыла рюкзачок и продемонстрировала его внутренности, полные конфет в канун детского дня рождения.

— Там только сладости, — сказала я охраннику.

— Сколько конфет! Поздравляю! Будь всегда здорова до ста двадцати, душа моя.

В ответ я протянула ему конфету, чтоб он тоже был здоров, душенька.

На Востоке люди цветисто изъясняются и все со всеми разговаривают. Здесь сердечно обещают: «Будет лучше!» — и называют друг друга не «женщина», «мужчина» или «товарищи», даже не «котик» или «зайка», а «душенька», «милочка», «симпатяга» и «мамочка».

— Как дела, мамочка? — улыбнулся мне водитель моего первого израильского автобуса, и я онемела от неожиданности. — Все в порядке? Можно улыбаться!

Теперь меня уже не удивляет, что в Израиле принято здороваться с водителем автобуса, когда оплачиваешь проезд на входе, а на выходе — благодарить его за благополучную доставку к месту назначения. Вообще здесь все с улыбкой здороваются со всеми, одинаково вежливо приветствуя кассира, дворника или премьер-министра, и у каждого интересуются, как дела.

— Будет лучше, — традиционно повторяю я вслед за моим народом эту жизнеутверждающую мантру.